Выдающиеся личности
 Борис Алексеевич Чичибабин (1923-1994) – русский поэт.
Долгое время имя замечательного поэта Бориса Чичибабина было известно лишь небольшому кругу счастливых обладателей нескольких книжек, вышедших в годы хрущевской оттепели, да диссидентам: стихи поэта высоко ценила эмиграция, они часто звучали по «вражеским радиоголосам». Власть же старательно глушила его чистый и светлый голос, а дважды официально отлучала поэта от литературы. Сначала, в 1946 году, присудила ему «пятилетку» лагерей за «антисоветскую агитацию и пропаганду», а в 1973-ем его исключила из Союза писателей Украины. Исключила за стихи, в которых обнаружили национализм («С Украиной в крови я живу на земле Украины», сионизм (Стихи «отъезжающим») и антисоветчину («Памяти Александра Трифоновича Твардовского»).
Более двадцати лет, с конца 60-х до конца 80-х, Чичибабин не напечатал ни одной строчки но, пожалуй, именно в этот период написал свои лучшие стихи. «Хоть обстоятельства отучали заниматься литературным трудом, — писал он позже, — отучить быть поэтом невозможно; это так же, как и со свободой. Если есть у человека внутренняя свобода, он будет свободен и в тюремной камере, где пять шагов в длину и пять в ширину. И эту свободу никто у него не отберёт — никакие лагеря, никакие тюрьмы, никакие преследования».
Родился Борис Алексеевич Чичибабин в Кременчуге, большую часть своей жизни прожил в Харькове.
С 1941-45 гг. служил в авиации Закавказского фронта, после демобилизации поступил на филфак Харьковского университета, а через год уже был арестован, осуждён за свои стихи и пять лет провёл в Вятлаге. Чичибабин считал этот срок «по тем временам смехотворным» и свидетельствующим о том, что арестован он был «воистину ни за что».
Однако самыми тяжёлыми годами поэт считал не тюремные и лагерные, а годы после выхода на волю, без права продолжать учёбу, без профессии и сносной работы.
В 1963 году он, наконец, издал свою первую книжку в Москве (три книги было издано в Харькове), в 1966 году был принят в Союз писателей.
В 1968 году в Москве выходит вторая книга поэта и –– снова опала.
От безысходности Чичибабин устроился в отдел снабжения харьковского трамвайно-троллейбусного парка, где до середины 1980-х работал мастером, кладовщиком, бухгалтером. Там он, откладывая на время бухгалтерские отчёты, заявки, деловые письма, воспарял к высотам поэтического творчества, которое воспринимал как таинство и которому был трогательно и неизменно предан.
Слава выдающегося поэта пришла к Борису Чичибабину во время перестройки, когда были изданы его книги. Бела Ахмадулина и Булат Окуджава добились его восстановления в Союзе писателей. Ему была присуждена Госпремия СССР в области литературы, которая оказалась последней премией исчезающего государства.
Но и в новых условиях Чичибабин остался Чичибабиным: вместе с академиком Сергеем Аверинцевым они решили отказаться от неё в знак протеста против насилия в Вильнюсе.
Чичибабин не любил власть (да и за что ему было её любить?), однако высоко ценил деятельность человека, даровавшего свободу. После развала Союза, ухода со своего поста Горбачёва («Горби»), когда только ленивый не старался побольнее лягнуть некогда всесильного Генсека, Борис Чичибабин пишет стих, где рефреном идет строка: «Шепчу: спасибо Горбачеву». Опять против течения, против политической конъюнктуры и «злобы дня».
По мнению читателей, Чичибабин был воплощением совести литературы, продолжателем той традиции, к которой принадлежали Пушкин, Некрасов, Шевченко и Ахматова. Когда после обретения Украиной независимости номенклатурное «письменництво» бросилось в угар словесного «державостроительства», голос Чичибабина снова был одиноким. «Ось, дивиться, знову перш за все –– країна! А коли ж буде –– людина?», –– с горечью восклицал он.
Борис Алексеевич был неудобен для любой «генеральной линии», за что постоянно подвергался нападкам. Когда конъюнктурная писательская братия в панике побросала партбилеты и вместо обычной своей борьбы с украинским национализмом занялась шельмованием русского языка, русской культуры, России, поэт возвысил свой голос в их защиту, написав прекрасные стихи о России, её великом культурном и духовном наследии. Разумеется, он тут же был окрещён «шовинистом».
Самого же Бориса Чичибабина невозможно представить участником какой-нибудь идеологической травли или просто судящим и осуждающим.
Однажды, записывая с ним интервью, журналисты коснулись темы «таланта и злодейства»: в прессе как раз появились разоблачительные материалы о сотрудничестве верхушки Украинского союза писателей с КГБ (в частности письмо самого Лаврентия Берии с рекомендацией побольше публиковать Дмитрия Павлычко). Казалось, поэт-лагерник «наедет» по полной программе на всю эту изолгавшуюся камарилью. Ничуть не бывало! Он даже назвал Павлычко «великим поэтом». Быть может, он, как христианин, просто считал всех их несчастными людьми.
В 1993 году юбилейный творческий вечер Бориса Чичибабина в Киеве вела Лина Костенко. Два разных и в тоже время близких по отношению к слову и правде выдающихся поэта одновременно были на сцене. Борис Алексеевич вдохновенно, в своей размеренной манере читал стихи, отвечал на записки и снова читал. Он предпочитал стихи разговорам о жизни и творчестве, полагая, что все его знания, раздумья, чувства, –– то, что он понял и вынес из своей жизни, сосредоточено в его поэзии. Поэзия Чичибабина –– это то, что намного длинней его жизни. Неслучайно поэтому после смерти поэта харьковчане назвали его именем одну из улиц города.
Поэзия Чичибабина христианская. По своему отношению к миру и человеку, по совестливости. Она начисто лишена гордыни, менторства и самовлюблённости. Поэт был очень скромен в оценке своих писаний («после меня останется очень мало стихотворений»). Но вчитываясь в лучшее из того, что он сделал, понимаешь, что его талант отмечен «божественной добротой», как сам Чичибабин говорил когда-то о своём любимом Пушкине.
Умер Борис Алексеевич Чичибабин в Харькове. Похоронен на местном кладбище.
В. Анисимов, В. Полищук
СТИХИ О РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ
Ни с врагом, ни с другом не лукавлю.
Давний путь мой темен и грозов.
Я прошел по дереву и камню
повидавших виды городов.
Я дышал историей России.
Все листы в крови - куда ни глянь!
Грозный царь на кровли городские
простирает бешеную длань.
Клича смерть, опричники несутся.
Ветер крутит пыль и мечет прах.
Робкий свет пророков и безумцев
тихо каплет с виселиц и плах...
Но к о г д а закручивался узел
и к о г д а запенивался шквал,
Александр Сергеевич не трусил,
Николай Васильевич не лгал.
Меря жизнь гармонией небесной,
отрешась от лживой правоты,
не тужили бражники над бездной,
что не в срок их годы прожиты.
Не для славы жили, не для риска,
вольной правдой души утоля.
Тяжело Словесности Российской.
Хороши ее Учителя.
Б. Чичибабин, 1979 г.
|
